Состоялась украинская премьера фильма «Ядерные отходы» Мирослава Слабошпицкого, которая была отмечена «Серебряным леопардом» на кинофестивале в Локарно (Швейцария). Эта картина выйдет в прокат 1 ноября в рамках альманаха «Украина, гудбай!».

Встретившись с режиссёром, мы расспросили его о том, каково это снимать кино в Чернобыльской зоне и почему кинематографисты нечасто поднимают тему этой трагедии. Кроме того, Мирослав рассказал о своём полнометражном фильме «Племя», над которым он уже начал работать, а также об уникальности кинофестиваля в Локарно.

Общался Антон Филатов

— Как зрители восприняли Ваш фильм «Ядерные отходы»?

Фильм всем понравился, и критики о нём очень восторженно отзывались. Это очень забавно, но у меня было ощущение, что я снял фильм, который нравится абсолютно всем.

— Эта лента была полностью снята в Чернобыльской зоне. Как работалось в этом месте, не возникали проблемы с техникой из-за радиации?

Когда я в девяностые заходил в саркофаг над Четвёртым блоком, и мы снимали на стедикам, то на плёнке были видны статические разряды. Но между саркофагом и местами, где я снимал «Ядерные отходы», есть огромная разница — радиация распространилась не по всей зоне, а только местами. Чтобы попасть в Зону, необходимо получить специальный пропуск. Когда же люди оформляют все документы, то к ним прикрепляется гид, который подсказывает, где чисто, а где — лучше не ходить.

— Люди, которые живут в Зоне, наверное, мыслят совсем по-другому. Сформировался ли там какой-то определённый социум?

Собственно, об этом мы и сняли картину. Тему аварии я вообще не затрагивал. В основном люди там не живут, а работают вахтенным способом. Там есть свои магазины, пожарная, милиция и т. д. Интересно, что человеку, который попал туда однажды, хочется вернуться туда ещё и ещё раз.

— В конечном варианте продолжительность «Ядерных отходов» — 24 минуты. Сколько было отснято материала для фильма?

Гораздо больше. Первый вариант ленты составлял вообще 34 минуты. Но это хронометраж, который очень не удобен для фестивалей: он слишком длинный для короткого метра и слишком короткий для длинного. Поэтому мы вместе с монтажёром сильно его порезали. Конечно, очень жаль некоторые эпизоды, от которых пришлось отказаться.

— В чём особенность кинофестиваля в Локарно?

Локарно — это один из пяти важнейших кинофестивалей мира, наряду с Каннами, Берлином, Венецией и Роттердамом. Раньше он переживал кризис, а сейчас, когда кинофестиваль возглавил Оливье Пер, он стал заметно прибавлять.

В то время как кинорынок — одна из обязательных составляющих практически каждого большого кинофорума, в Локарно он только начинает развиваться. Это, прежде всего, кинофестиваль фильмов и кинокритиков. В его концепции есть тяга к радикальным фильмам.

Славится фест своими показами под открытым небом на Пьяцца Гранде, где собирается до восьми тысяч зрителей. Это чудесное действо! В нём есть ощущение праздника. Именно на этой площади вручают специальный почётный приз за заслуги в кинематографе. В 1994 году его получила Кира Муратова.

— Какие фильмы удалось посмотреть на фесте?

К сожалению, у меня не было времени смотреть кино. Но удалось увидеть интересную ленту Марины Разбежкиной «Зима, уходи!» (2012) про антипутинский протест. Фильм «Девушка из ниоткуда», который в результате взял Гран-при, я не видел, но встречал его режиссёра Жана-Клода Бриссо — он производит действительно очень мощное впечатление.

— Победа на кинофестивале в Локарно — это своего рода гарантия для продюсеров, что в Вашу следующую картину «Племя» стоит вкладывать деньги. А как на победу отреагировало государство: ускорилась ли работа над фильмом или, может, финансирование прибавилось?

Как и в любой нормальной стране, государство отреагировало поздравлениями. А в плане финансирования я стою… «Племя» планирую снимать ближе к зиме. Остаётся нерешённым целый ряд бюрократических вопросов. Надеюсь, что этот приз столкнёт с места всю эту махину документации. Но увидим зимой…
Сейчас я подбираю актёров для «Племени», которые бы в совершенстве владели языком жестов. Очень важно, чтобы для человека этот язык был родным — как бы «региональным» (улыбаясь). Кстати, было бы интересно принять этот язык в каком-то городе региональным…

— У вас в планах снять ещё одну полнометражную картину «Люксембург», которая также рассказывает о Чернобыльской зоне. Как обстоят дела с этим фильмом? Ведь «Ядерные отходы» — это своего рода сателлит «Люксембурга»…

Думаю, что после «Племени» ситуация исправится. Тогда будет приближаться тридцатая годовщина Чернобыльской катастрофы. Обычно к таким случаям выпускают фильмы в особом порядке со стопроцентным госфинансированием. И я вполне могу на это претендовать. Но сейчас я полностью занят «Племенем», а этот фильм заберёт много сил.

— Почему с 1986 года о Чернобыльской катастрофе снято всего семь полнометражных игровых фильмов?

На самом деле об этом снято огромное количество «чего-то»… Правда, мало кто знает чего именно. Есть множество фильмов, которые так или иначе касаются этой темы, но не рассказывают конкретно о Чернобыле: это документальные, телевизионные и научно-популярные фильмы. А вот полнометражных — практически нет.

Например, есть картина покойного Михаила Беликова «Распад» (1990), который снят по горячим следам и реконструирует эту трагедию. Лента сделана очень серьёзно: звук создавали чуть ли не на студии Dreamworks, а главную роль сыграл Сергей Шакуров. Также есть лента Семёна Арановича «Год собаки» (1994), которая была отмечена на «Берлинале».

То, что таких фильмов мало, на мой взгляд, достаточно странно. Ведь Чернобыль — это наш брэнд! И я не понимаю, почему его не использовать в кино, тем более что проблема ядерной энергетики сегодня очень актуальна.

— Может ли сегодня режиссёр в Украине жить только на гонорары от снимаемых фильмов?

Это проблема не только для украинских, но и для европейских режиссёров. Когда в стране есть такой брэнд, как, скажем, BMW, то маркетологи заинтересованы, чтобы рекламные ролики для этих автомобилей снял именно знаменитый режиссёр. Ну, а когда страну наполняют не брэнды, а, условно говоря, какие-нибудь Птицефабрики № 2, то им такая реклама на хуй не нужна… У нас есть ряд каких-то брэндов, но это всё намного скромнее, чем даже в Москве.

— В Украине сейчас появляются зачатки жанрового кино, телесериалов и авторского кино. Как Вы считаете, за каким из этих направлений будущее отечественной киноиндустрии?

Мне со своей колокольни кажется, что артхаусное кино — это верный путь к развитию киноиндустрии. Но артхаус — это неиндустриальные фильмы. Я за то, чтобы развивались все направления кино.

— Чьё мнение о Ваших фильмах имеет для Вас первостепенное значение? Кому Вы в первую очередь показываете свои работы?

Я проверяю фильмы на самом себе. Просто знаю, что есть некоторое количество людей, у которых такие же, как и у меня, представления о добре и зле. Я всегда работаю вместе со своей женой. Она для меня как вторые глаза: вместе мы и пишем сценарии (я надиктовываю — она записывает), и снимаем.