Звезда «Во все тяжкие» Брайан Крэнстон о трагедии Уолтера Уайта и секретах ТВ

Об актерском амплуа

Я помню времена, когда история «Во все тяжкие» только начиналась. Все тогда говорили: «На роль Уолтера Уайта взять этого забавного папашу из „Малкольма в центре внимания“? Не смешите». И теперь, когда я слышу что-то в духе «Не могу поверить, что это один и тот же актер» — для меня это лучшая похвала.

О мейнстриме

Сериал «Во все тяжкие» никогда не станет мейнстримом. Даже сейчас, учитывая его популярность, это слишком сложно и остро для вкусов подавляющего большинства. И нас это полностью устраивает. Мне кажется, когда пытаешься угодить массам, это всегда заканчивается плачевно для твоей изначальной идеи. Не нужно никого обслуживать и потакать чьим-то вкусам. Гораздо правильнее сохранять индивидуальность и придерживаться своего пути — да, это во многом рискованный шаг, но черт, только таким образом придет правильная аудитория.

О трагедии Уолтера Уайта

В каждом своем персонаже я стараюсь найти эмоциональное ядро. Ядро Уолтера Уайта — это фрустрация, растерянность. Понимаете, вы можете его осуждать, но послушайте вот что. Этот человек каждый день смотрел на апатичных студентов, думал об упущенных возможностях, любил семью, но не был с ними по-настоящему близок. Мир отталкивал его на обочину. И вдруг с Уолтером случился этот диагноз — и плотину прорвало. Из него посыпались ощущения, которые он так долго таил в себе: гнев, власть, голод, страсть, похоть, беспокойство, гордыня, страх. Он чувствует весь этот спектр и ощущает себя живым. Уолтер был подавленным ходячим мертвецом почти все время, а сейчас, пусть всего на протяжении двух гребаных лет, он по-настоящему жив. Можем ли мы его объективно судить?

О любви

Я, может быть, крамольную вещь скажу. Что еще понял из истории про Уолтера Уайта: любовь не равноценна хорошему здоровью. Ты не можешь полноценно отдаться любви, когда ты болен. Просто не сможешь в достаточной мере ценить это чувство.

О прошлых жизнях

Если попробовать принять философию про «прошлые жизни» всерьез, то получится, что я был лишенным и обиженным судьбой существом. Должно быть, в моих прошлых жизнях со мной отвратительно обращались, унижали, избивали, я находился на дне глубокой долговой ямы — что-то в этом духе. Потому что моя нынешняя жизнь феноменальна и прекрасна.

О проблемах общества

Нам всем еще с детского сада твердят: будь милым, будь умницей, постоянно улыбайся, делись с другими. В итоге нас приучают подавлять свои природные — и в чем-то эгоистичные — инстинкты, потому что так хорошо для общества. А что хорошо для нас самих? Об этом почему-то говорить не принято.

О молитвах

Единственное, за что я всегда молюсь, — это здоровье и безопасность моей семьи. Некоторые люди обычно еще просят у Бога счастья, надежды и так далее. Но только не я. Думаю, что остальное уже зависит от каждого из нас. Если с семьей и здоровьем порядок — ты в хорошей форме. А все прочее можно создать и построить самому.

О житейском опыте

На своем веку я хочу повидать и испытать как можно больше всего. Стать мужем, отцом, затем, если повезет, дедушкой. Вот что меня по-настоящему интересует в жизни. Когда придет время умирать, я хочу быть истощенным, уставшим.

О телевидении

Главное в этом деле — удача. Говорю чистую правду. Для того чтобы добиться успеха на телевидении, нужно определенное количество везения. А везение приходит только к тем, кто этого ждет и кто к этому действительно готов. Нужно всегда быть начеку, просматривать все возможности — и если уж заметил что-то, хватай и не вздумай отпускать. Никто не придет и не скажет «Эй, приятель, тут как раз есть роль для тебя». В реальной жизни такого не происходит.

О мечте

Никаких актерских школ я не заканчивал. До того, как начал сниматься, я даже работал грузчиком в Лос-Анджелесе, причем в ночную смену. На меня орали всякие грузные мужики: «Эй, Крэнстон, шевели задницей! Давай, активнее, активнее! Грузовик сам не заполнится!». Но я твердо знал, что однажды стану актером, и эта мысль не давала опускать руки.