Марина Врода: «Кино мне интересно, как искусство»

Прошлогодняя победа Марины Вроды в конкурсе короткометражных фильмов Каннского кинофеста, по мнению украинских кинокритиков, стала вторым по значимости событием в отечественном кинематографе за 2011 год. Встретившись с Мариной спустя год после её победы, мы расспросили её о новом фильме, над которым она уже начала работать, о последних тенденциях в кинематографе, о том, как проходило её творческое становление, и, наконец, о природе искусства в целом.

Общался Антон Филатов

Каким будет ваш новый фильм? Это будет полнометражная игровая картина, рабочее название которой «Степное». Фильм о нескольких днях жизни пожилого человека. В ней будут участвовать как профессиональные, так и непрофессиональные, актёры. Пока это все, что могу о ней сказать.

Сюжет «Кросса» не перерастёт в полный метр? Это совсем другое кино.

Тема, поднятая в «Кроссе» вам кажется ещё не раскрытой? Хотелось сделать «Кросс» не как сюжет, а как стихотворение. Его так и следует «читать». Дело ведь не в самой школе, или воспоминаниях о беге на физкультуре. Это стишок такой.

В «Кроссе» нет музыки. Не планируете ли вы в своих будущих фильмах вообще отказаться от музыки? В «Кроссе» не возникало потребности использовать музыку. Оканчивая монтаж фильма, я иногда смотрю весь фильм сперва без звука. И если почувствую ритм и мелодию истории в самой смене кадров — тогда уже аккуратно добавляю звук. И смотрю, слушаю… Музыка может быть, почему бы и нет?

Первое с чем у меня возникла ассоциация фильма «Кросс» — это «Счастье моё» Сергея Лозницы. Вы участвовали в съёмках «Счастья моего». Чем для вас была работа у Сергея Лозницы? Многое повлияло. Но фильмы сравнивать странно было бы. Работа с Сергеем Лозницей — неоценимый опыт. Когда я работала ассистентом, то чувствовала колоссальную ответственность, что обостряло зрение и слух. Сами обстоятельства тогда повлияли на изменение моего внимания. То есть, а что будет в фокусе, что мне интересно, да?

Именно тогда появлялась уверенность и энергия, я понимала, что хочу снимать, и как. Я училась чему-то большему, чем просто, как снимать кино… Вместе со мной работали очень интересные и порядочные люди.

Сергей смотрел фотографии, сделанные мной и высказывал своё мнение. Он строгий и очень внимательный человек, который своим примером учил меня этому вниманию и отдаче. Иногда, когда мы искали объекты для съёмок или актеров, то просто выезжали из Щорса (город в Черниговской области, где проходила часть съёмок — ред.), и, предварительно изучив всю карту вдоль и поперек, интуитивно выбирали какое-то новое для нас место. И всегда встречали, что-то интересное. Разговор по дороге мог начаться с игры в ассоциации, например, он мне говорил: «дети» — я ему в ответ: «воробей».

Когда вы снимали свой телефильм «Улыбнись, когда звёзды плачут» не чувствовали подобной ответственности? Нужно было выжить — всё. Конечно, я чувствовала ответственность, как и за любое другое дело. Но это — наоборот — только вредило «продукту», потому, что я мыслю другими категориями, чем этого ожидают продюсеры. И это идет во вред и мне, и «продукту».

Какие впечатления оставил фильм вашего учителя «Тойщопройшовкризьвогонь»? Михаил Герасимович сделал увлекательнейший зрительский фильм, которого давно ждали. Фильм, идея которого дошла до широкого круга людей, а именно украинского зрителя. И это очень важно. Он творит для людей. Для тех, с кем живет бок обок. Другой вопрос, что таких картин должны появляться десятки, как минимум.

Но, смотря фильм, я поняла, что были большие проблемы с финансированием. Это жанровый фильм уровня голливудского кино. Без преувеличений. И, любая экономия на эффектах, костюмах, словом, на качестве зрелища сводит остальную работу режиссера на «нет». Мне странно было видеть и слышать продюсеров этого фильма, которые путешествуя по фестивалям, рассказывали, как много они вложили в этот фильм. Даже смешно…

Но, фильм, на мой взгляд, не испортили даже некачественное администрирование, некачественные спецэффекты и костюмы или проблема с натурой. Великолепный сценарий и идея фильма перекрывают это всё, когда приходит герой и всех побеждает. Такая идея нужна людям, чтобы осознать, что они тоже могут победить. Это же настоящее народное кино. С юмором, лирикой и надеждой.

Что для вас хорошее кино? О, не знаю… Искренние фильмы. В кино мне интересны не общие места и факты, а какая-то своя пережитая правда, своя история. Простота и глубина высказывания. Хорошее кино — когда в нём нельзя увидеть руки самого автора и сложно даже представить, кто это мог снять. К таким лентам могу отнести «20 дней без войны», «До свиданья, мальчики!», «Хрусталев, Машину!», правда, об Алексее Германе все и так знают. То бишь, авторская индивидуальность, конечно, есть, но как-то так складывается, что автор и произведение связываются в одно неделимое целое. Тогда уже получается что-то треть е.

Какие фильмы в последнее время сказали новое слово в кинематографе? Не знаю. Я пишу сейчас. Музыку слушаю. Иногда смотрю фильмы из советского времени: Хуциев, Климов, Герман, Калик, великолепный фильм «Окраина» Петра Луцика! Запомнила фильм «Иванов катер», который Лозница, как-то показал. Я очень хочу увидеть новые фильмы Василия Сигарева «Жить» и Михаэля Ханеке «Любовь». Я не слежу так пристально за модой в кино. Во многом я старомодна или отстаю. Мне кажется, что дело совсем не в моде. Интересно делать кино, а попал ты или нет в некую оценку — это не столь важно…

Какие последние тенденции в кинематографе? Вероятно, вы лучше знаете про тенденции. Возможно, появятся рукотворные фильмы в духе Мельеса, как противовес остальному большому кино. И я согласна с тем высказыванием, что кино стремительно скатывается в сторону коммерции. Мне это очень не нравится. Кино мне интересно, как искусство.

Какое кино вам сейчас близко? То, что я сейчас делаю, мне и ближе всего. Также интересно кино, которое может сделать один человек от начала и до конца своими руками. Главное — донести мысль, которую хочешь сказать, а выразительные средства при этом свести к минимуму. Мне очень нравится, что сегодня каждый может взять камеру и снять кино самостоятельно. Это своего рода поход в одиночку. И возможно даже боле трудный путь, чем предполагается вначале. Но это ничего, по сути, не меняет — автору приходится самостоятельно решать все те же вечные вопросы. Но, я люблю собрать банду…

Какие для вас идеальные условия работы над фильмом? Когда собираешь хорошую команду, где каждый понимает и чувствует, чем мы все занимаемся и каждому интересно это делать. Идеальный случай, когда мы начинаем расти вместе — когда происходит встреча энергий.

Что самое сложное в работе над фильмом? Фильм создается еще раньше, чем он воплощается. В се самое сложное и интересное происходит «до», когда ещё только стоишь перед белым листом. А далее получается фильм или нет — чувствуешь энергетически после каждого съёмочного дня. Потом приходит время отпустить фильм, чтобы он создавался сам.

Что вы читаете? Сейчас читаю «Доктор Живаго» Бориса Пастернака, недавно «Защиту Лужина» дочитала, Набоков вообще очень кинематографичен. У Чехова учусь. В студенческое время читала Льва Толстого, так что даже когда садилась писать сценарии, то замечала, что стараюсь писать похоже на него. Ну, это так часто бывает, когда хочется наследовать чему то, что считаешь лучше себя и чему больше доверяешь. Но все равно придется возвращаться к себе. В текстах этих писателей понимаешь характер персонажей уже по тому, как строятся интонации в предложении. В них звучит какая-то своя музыка.

Чем бы вы занимались если бы не занялись кинематографом? Жизнь бы показала, что я умею. А так, помню, что в детстве у нас во дворе с друзьями был театр. Потом мы хотели создать музыкальную группу, а ещё была идея построить плот и куда-то поплыть. Мне нравилось что-нибудь придумывать, мне хотелось чего-то недостижимого, чего-то «за»… Мне нравилось, когда одновременно становилось страшно и прекрасно…

А со временем не возникало желание заняться музыкой или театром? Мне и сейчас интересно работать с музыкой. Музыка — своеобразная материя (феноменальная, как говорит Мамардашвили), потому что она исчезает, чтобы жить. Не важно, умеешь ты играть на каком-нибудь инструменте или нет — интересно уже само извлечение звука. Послание, которое куда-то уносится и обязательно возвращается.

Музыка мимолётна — каждый её звук исчезает, а кинематограф — наоборот, пытается сохранить действительность. Что для вас важнее: мгновенное или вечное? Так все же связанно. Я понимаю, почему писатели жгут свои рукописи, а художники уничтожают картины… Имеют право.

Я не знаю что важнее. Я и снимаю потому, что не знаю.

Произведения искусства можно уничтожать? Считаю, что художнику можно уничтожать свои работы. А так, не знаю, что вы хотите этим вопросом сказать. Это было в истории, и наверное, есть и сейчас. Но, я не тот, кто решает: «быть или не быть».

Важно, на самом деле, увидят ли люди это произведение, но еще важнее для меня, чтобы было создано и отправлено само послание.

А стремление уничтожить произведение искусства появляется из-за желания навести свой порядок вещей и самостоятельно, решать «чему быть, а чему не быть»…

[досье] Марина Врода Родилась 22 февраля 1982 в Киеве. Сразу после школы поступила на юридический факультет. Получив степень бакалавра, поступила на режиссёрский факультет Киевского театрального университета имени Карпенко-Карого, который окончила в 2007 году. Сценарист и режиссер короткометражек «Клятва», «Дождь», «Кросс» и др. В 2010 году сняла первый в своей карьере телефильм «Улыбнись когда плачут звёзды» под псевдонимом Маргарита Красавина. В качестве ассистента режиссера по актерам участвовала в съёмках ленты Сергея Лозницы «Счастье мое». В 2011 году получила главный приз конкурса короткометражных фильмов 64-го Каннского кинофестиваля.