Анна Каренина

После просмотра складывается впечатление, что автор картины Сергей Соловьёв отдал дань не столько произведению самого Толстого, сколько старался сделать экранизацию «Карениной» максимально непохожей на множество других экранизаций этого романа.

Уже несколько лет, как вышедшие из моды, но упрямо использованные Соловьёвым приёмы с трясущейся камерой и игрой цветами в кадре (местами доходящей до пересвета), хоть и практически не оправданы в фильме, однако остаются яркими отличительными чертами последней на сегодняшней день киноверсии «Карениной».

За счёт того, что внутренние переживания главных героев этой истории и их размышления передать в фильме с такой же Толстовской мощью практически невозможно, акцент в ленте сделан на любовном треугольнике, занимающем центральное место и в романе. Однако если классик в своём романе развил этот треугольник практически до пирамиды, подробно описав внутреннее напряжение каждого из главных героев, то режиссёр фильма, что называется, «отсёк всё лишнее», превратив этот сюжет в мелодраматичную историю.

Надо отдать должное прекрасной и насыщенной актёрской работе, за счёт которой сокращённый и соответственно упрощённый сюжет произведения, всё же наполнился глубоким содержанием.
Непростая задача показать в фильме скрупулёзно написанный Толстым портрет «ужасной женщины» Анны Карениной выпала актрисе Татьяне Друбич. Несмотря на то, что её игра не встретила восторга критики, её нельзя упрекнуть хоть в каком-то малодушии по отношению к своей героине. Её героиня от начала картины и до самой развязки переживает широчайший диапазон эмоций. С первого эпизода, в котором зритель знакомится с главной героиней, её образ постепенно электризуется, наполняясь самыми острыми переживаниями, и постепенно доходит до состояния «трагического предела»…

Интересны интонации, с которыми актриса приоткрывает самые потаённые состояния своей героини. Например, признание мужу в измене («Я люблю его… Я его любовница… Я не могу быть вашей женой») звучит в первой фразе сдержанно-сухо и как-то обречённо, затем — как вызов, ну, а последняя фраза — это беспомощная интонация испуганного ребёнка.

Или слова Анны в глаза Каренину: «Я горда… я горда…» — в которых слышится желание не столько убедить в этом его, сколько себя саму.
Недооценка же стараний всех актёров произошла из-за спорной режиссуры и сомнительной трактовки самого сюжета. Наиболее сильный отпечаток Сергей Соловьев оставил на Константине Левине, которого режиссёр «подлечил» от самолюбования и занудства.

Олег Янковский играл толстовских героев и на сцене и запомнился не одному поколению в исповедальной ленте «Крейцерова соната». Главная ценность его игры в том, чтобы показать на экране весь тот колоссальный опыт «обретения Бога», который так несложно понять, читая роман Толстого, но практически невозможно высмотреть в неуловимых нюансах взгляда, мимики и жестов.

Красноречиво об этом свидетельствует последний эпизод фильма: длинный план заиндевевшего окна, в котором Александр Каренин бережно обнимает маленькую Аню, которую изменившая ему жена родила от Вронского. Этот эпизод статичен, и стоит сказать, что именно такие «замирания» сообщают зрителю намного больше, чем судорожные метания камеры и неоправданная дрожь кадра. Чем больше в каждой отдельной сцене автор фильма полагался на способности актёров и медитативно всматривался в их игру, тем удачнее выходил тот или иной эпизод.

Общее построение картины выполнено очень пластично. Движение одного эпизода прочно связано с другим: скольжение на коньках, проезд по заснеженной дороге, поезд… перемещение персонажей в фильме имеет настолько важное значение, которое придавалось что ли в классических роуд-муви. Однако в этой ленте часто используется приём. Когда внешнее движение героя как бы переходит в его внутренне напряжение. Так, танцы на балу (внешнее), сливаются с внутренними метаниями героев и их смятением. К примеру, именно вальс с Вронским перевернул жизнь Карениной.

Ещё одним «проколом» можно назвать цвета в фильме, которые зачастую просто пересвечены, что портит впечатление о многих поэтичных кадрах и красивых планах. Фильм бросает в крайности: то на экране классически построенная композиция со строго выстроенным освещением, то неожиданно вспыхивают броские пятна отдельных красок, которые резко сменяются акварельными размывами.

Визуальное цветение картины замечательным образом дополняют достойные восторга декорации. Несмотря на все остальные достоинства картины, только костюмы и декорации обеспечили ей награды.
В целом же сжатое, упругое повествование развивается с поэтической логикой, то замедляя ход, то сбиваясь на эмоциональную скороговорку. Игра с классическим сюжетом Сергея Соловьёва разворачивалась по правилу «лирическая вольность формы при бережном отношении к толстовским смыслам»

Тягучие состыковки эпизодов фильма дают понять, что лента снималась долгие годы, так что отдельные сцены сводились в единую канву не без мучения. Поэтому иногда чувствуется усталость в монтаже. Однако с другой стороны хронометраж ленты, растянувшийся почти на три часа даёт почувствовать ту же атмосферу масштаба и мощи, что и во время чтения сотен страниц толстовского текста.

«Анна Каренина» стала частью дилогии, которую укомплектовывает «2-Асса-2». Второй фильм является, по словам режиссёра, обязательным дополнением «Карениной», потому как снимался в тот момент, когда работа над экранизацией временно приостановилась.

Написано под фортепианные сонаты Бетховена