В 2012 году на экраны выйдет две комедии с участием Владимира Зеленского: «Ржевский против Наполеона» и «8 первых свиданий». О том, как проходили съёмки этих лент, и как для них придумывались шутки нам и рассказал актёр. Кроме того, он поделился с нами своими предпочтениями в кино, объяснил, что является главным в хорошем фильме, а также приоткрыл свои планы на будущее.
[Досье] Владимир Зеленский Родился 25 января 1978 года в Кривом Роге. Окончил юридический факультет Криворожского экономического института. В студенческие годы увлекся КВН и создал театр миниатюр «Беспризорник», затем стал участником команды КВН «Запорожье — Кривой Рог — Транзит». В 1997 г. вместе с друзьями создал команду «95-ый квартал». В 2003 году вместе со своей командой покидает высшую лигу КВН.
Автор, ведущий и участник целого ряда телепроектов («Вечерний квартал», «Рассмеши комика» и т. д.). На сегодняшний день снялся в 11 фильмах и сериалах, а также написал сценарии для семи комедийных лент.
- Расшифровка видео интервью
Владимир, какое удовольствие Вы получаете от съемок в кино, что для Вас профессиональный кайф?Владимир Зеленский: Это даже не профессиональный кайф. Честно говоря, это просто большое удовольствие для меня. Большое удовольствие потому, что кино — это такая отдушина, где я, мои коллеги, наша компания, мы не торопимся. Я не тороплюсь в жанре кино сыграть всё. Я не отношусь к этому — и мои друзья, и компаньоны — мы не относимся к этому как к бизнесу. Может быть, поэтому у нас и получается это как бизнес. Отдушина, хобби — я как актер получаю массу удовольствия, начиная с того, что я даже не торгуюсь по поводу моего актерского гонорара. Могу так сниматься. Могу за деньги. То есть для меня это вообще постфактум. Все картины, в которых я снялся, гонорары, которые я получал, я получал через полгода, через год. Это важный момент в сегодняшней быстрой дорогой жизни. Это важно, что это не является моим способом существования. И поэтому я сосредоточен только на том, чтобы это сделать качественно, в этом поучаствовать, получить от этого удовольствие творческое. Меня не пугают в принципе разговоры, что я сейчас снимусь в кино, а что я буду делать через месяц, через 2, через 3. Я не думаю об этом. Я думаю о том, что вот бы мы еще придумали какой-то классный фильм, который бы стал… ну, классикой — это пока мечты… Надеюсь, что это уже не мы, а наши потомки будут решать, что получилось в нашей киношной деятельности, а что нет. Но, по крайней мере, это должно оставить свой след, хоть какой то, точно положительный, потому что мы именно в этом жанре и работаем, чтобы было положительное ощущение от этого всего, светлое. А вот с точки зрения качества не мне судить.
Вы неоднократно играли Виктора Ющенко на сцене, а сыграли Наполеона в кино. Кого из этих правителей было играть интереснее?Кого из этих правителей было приятнее играть, я бы так сказал. Нет, ну слушайте, политиков, которых я играл, и роль Ющенко и иже с ним… Я могу сказать, это было не единожды, много раз, поэтому как мне это было играть впервые, я уже не помню. А с точки зрения Наполеона, ребята, ну как играть было — это просто здорово, это новое перевоплощение, найти ему свою краску актерскую. Да, и самое главное в этом всем, и важно, что, в общем, комичного же Наполеона вроде как не было. Как мне казалось все время, в пространстве телевизионном, полнометражном, что более мне интересно, вроде как не было такого образа, поэтому, естественно, играть это точно интересно.
Обе части фильма «Любовь в большом городе» и «Ржевский против Наполеона» снял режиссер Марюс Вайсберг. Как работалось с этим фильммейкером?Ну, мы большие друзья. Ну, как работается с друзьями? Очень комфортно, я же говорю. В принципе, кино — такая штука… У нас всё, что на экране, всё передавалось. Вот поверьте мне, что вот говорим мы, говорим, шутим, смеёмся, всё здорово… Да, помня сценарий и зная его, а сейчас хоп: «Мотор». Ну, мотор — мотор и хорошо, а мы продолжаем существовать в том же настроении.
То есть шутки из жизни переходят на экран?Ну, это всё в сценарии есть конечно. Конечно же, очень органично играть в кино, где в целом атмосфера такая создана, а создана она командой, где мы и Марюс едины: и в мыслях, и в чувстве юмора. А это уж большая редкость для режиссеров сегодня — совпадение настроения, стиля, подачи юмора, совпадение полностью. Ну, какие-то есть расхождения, естественно — все мы хотим вроде как быть творческими товарищами, поэтому у каждого есть свои мыши в голове. Но при этом Марюс — душка, поэтому все хорошо.
Ранее Вы говорили, что фильм должен оставлять положительные эмоции. Это единственный критерий хорошего кино для Вас?Вообще-то для меня критерий — самое неприятное в любом деле, а уж тем более в кино — это безэмоциональный результат фильма. Это я имел в виду. Да, другое дело, что близко мне. Одно дело, заканчивается картина, и кто-то выходит и плачет — у него отрицательные эмоции. Я не знаю какие у него эмоции, но, скажем так, точно не положительные. Но человек сопереживал тому, что увидел, у него какое-то настроение. Это уже, в принципе, хорошо. Значит этот фильм для чего-то делался и нашел своего зрителя. Мое ощущение, отношение к кино немножечко дальше. Я, в принципе, считаю, что эмоции должны быть положительными. Я просто не вижу причин того, за что человек платит деньги. В жизни есть эмоции разные. Разные эмоции, наверное, и нужны в жизни для того, чтобы понять что хорошо, и эти моменты запомнились бы для тебя на всю жизнь. Сравнивать надо с чем то, с плохим. Я действительно отношусь к людям, которые тяжело зарабатывают. Я имею ввиду, я отношусь с большим уважением к ним, что они тратят свои деньги на это искусство. Поэтому я не считаю, что платить за страх или еще за что то, если ты не экстремальный парень или девушка, стоит. Поэтому, естественно, занимаясь кино — в принципе, это у нас философия такая в «Квартале» — занимаясь этим, я не понимаю почему, почему мы должны делать кино, которое заканчивается какой-то депрессивной трагедией, даже если это выполнено филигранно. Точно мы делаем кино не для себя. Это карусель. Я привел ребенка в парк на карусель. Я знаю куда я иду. Я заплатил 3 рубля, чтобы этот ребенок сейчас улыбался — я эгоист. Я смотрю как он улыбается, он выходит с карусели и говорит: «Спасибо, папа». Для меня кино-то же самое. Мы делаем кино для того, чтобы люди пришли, посмотрели, получили удовольствие, вышли оттуда и сказали: «Спасибо». А не для того, чтобы они посмотрели то, за что дали 28 Львов или 44 Оскара, или еще чего то, вышли и сказали: «Шикарно»… Но вышел мальчик 7 лет, и он стал седым. Это разное отношение. Я не говорю, что-то плохо, или у нас хорошо. И наоборот не принимаю, когда коллеги по цеху говорят, что мы тут все Ван Гоги, мы тут пишем искусство, а вы — товарищи Владимиры Маяковские, которые конъюнктурщики. В этом вся и суть. Я считаю, что искусство кино в положительных эмоциях, в кайфе. Фан — одно слово.
То есть, даже если это какой-то жанр — вестерн, фантастика — должно быть позитивно?Да! У меня самое яркое впечатление — «Аватар». Может я сейчас мыслю банально, но это факт. Меня поразило это. К комедии это действо не имеет никакого отношения. Ну вот просто не имеет. Такой эмоции, как после этого, у меня не было давно. Разве я смеялся, разве я вышел и продолжал хохотать так, как на «Мальчишнике в Вегасе» и вспоминая ситуации в жизни, и параллельные? Нет, но я получил массу удовольствия, я получил правильную эмоцию. «Я хочу жить» — вот девиз. Я хочу жить, продолжать. Я думал, что-то не то с любимой. Всё, я вышел. Надо что-то вернуть — всё, всё то. Жизнь продолжается, и честно говоря, жизнь — это самая интересная штука, которая посетила нас с вами, в принципе. И уж если глобально так говорить, по-философски, если говорить про жизнь, то кино должно быть про жизнь. Вот просто про жизнь. Когда кого-то хоронят на улице, честно говоря, эмоций хороших мало. Об этом же всё остальное — кино и так далее — без какого-то положительного вывода, я вообще не понимаю зачем это.
В наступающем году выйдет еще одна комедия с вашим участием…Две.
Две картины с Вашим участием. Одна из них будет называться «8 первых свиданий», где Вы сыграли врача-ветеринара.Мне кажется, меня рок преследует врачебной практики в кино почему то, как-то так.
Посмотрев трейлер, прочитав про этот фильм, невольно проводишь параллели с доктором Дулиттл, знаменитым персонажем Эдди Мерфи. Вы подсматривали как-то за его персонажем?Нет.
Это Ваш авторский?Нет, ну всей командой. Знаете, так же сложно сказать в кино… Мне вообще, если честно, не знаю как у других, кино напоминает коммуну, такой пионерский лагерь, где есть одно настроение, есть определенные образы, создателями которого являются все по большому счету. Все те, кто ходил по площадке, кто то, кто принес тебе чай или что-то вкусненькое и поднял тебе настроение, и ты с этим настроением вошел в кадр, и сыграл это лучше, чем в предыдущих дублях, пока эта там тетя Тоня ничего не принесла. Черт его знает, ты гениален или гениальна обстановка, в которую тебя поместили как некоторый объект, куда то, в атмосферу. Поэтому талантлива всегда атмосфера, а не отдельно избранные товарищи. Замечали по любому даже голливудскому суперовскому коммерческому кино, как только собрали всех звезд подряд — большая редкость, как у нас в футболе — всех собрали, а играют так себе? А в клубах играют лучше. Ну, и в кино так же — собрали всех лучших, а нет атмосферы. Далеко зашел, перемотаем назад, по поводу доктора Дулиттла и так далее… В общем, ничего я не подсматривал — такая была атмосфера. Ну, пришло нам всем, такое состояние.
Вы как-то сказали, что достаточно сентиментальны, и некоторые фильмы заставляют Вас плакать. Какие из последних просмотренных фильмов вызвали у Вас такие эмоции?Владимир Зеленский: Было пару моментов в «Высоцком», скажу честно. Фильм, наверное, с вопросами и так далее. Я хотел видеть великого Высоцкого. Я в этой картине его не увидел. Я не хочу даже оценивать, всё люди оценят. Но там была сцена одна такая, молитва называется. Ну, я так ее называю. Когда он лежит, после этой комы, после остановки сердца, и он с сомкнувшимися губами, но мы слышим голос Безрукова, то бишь Высоцкого. Там, конечно, такое состояние… я поймал. Я вообще не объективный, не зрительный — мне в принципе нравится кино. Человеку нравятся кроссовки, но он не может ответить — Adidas, Nike, Dolce &Gabbana… Ему удобно в этом ходить, и он говорит: «Я люблю кроссовки». Вот я люблю кино. И поэтому я вам сказал, что я не объективен — я суперовский зритель: мне в принципе нравится все то дерьмо, которое идет, по большому счету. Я так грубо сказал, чтобы не искать правильные эпитеты. Как я пришел? Я пришел обделать товарищей, которые снимали — американцы, европейцы или русские — неважно? Я пришел с этим настроем посмотреть? Или я выжимку хочу? Я лично хочу выжимку — я хочу выжать все эмоции, и положительные все себе забрать, потому что у меня 2 часа отдыха. Я иду с этим настроением, а не с «вот бы хорошо было». Я об этом не думаю. Я хочу Шерлока Холмса посмотреть. У меня сейчас нет времени посмотреть Шерлока Холмса. И мне до одного места комментарии «хороший фильм, плохой фильм». Да там Дауни-младший — что мы там рассуждаем хороший или плохой фильм? Покажите мне на территории СНГ хоть одного Дауни-младшего, и всё, всё просто. И Гай Ричи руку приложил. Всё, ребята, вы еще можете курить десятилетиями, пока у нас дай Бог, появится черт, который бы смог снять хоть приблизительное кино. Поэтому мне на все комменты, честно говоря, уже давно…
У вас большой актерский опыт, в нескольких лентах вы выступили продюсером, а также написали множество сценариев. Не пришло ли время попробовать себя в режиссуре?Владимир Зеленский: Это очень большая ответственность, которой я вообще не боюсь. Я действительно хочу этого. Мало того, что я хочу — я знаю что я хочу. А поверьте в моем положении, когда у меня нет времени, рассуждать на тему режиссуры в принципе… Я не могу себе этого позволить. Но в моем положении знать, что я хочу и что конкретно я хочу снять — это большой шаг к пока не осуществимой мечте. Здесь миллионы рисков: получится ли, хватит ли выдержки, есть ли «хист». Я-то рисую себе в голове какой я молодец, и 2 м ростом с утра, а потом смотрю в зеркало и оказывается, что у меня там на 30 см меньше реально. Надо чтоб по зубам пришлось это. Как бы все мы не прикладывали к тому или иному проекту, который мы делали, ответственность на режиссере самая большая. В кино — я не говорю в «Квартале», я там кучу всего режиссирую… Но это другой шаг… Я не говорю, что это качественно другой шаг. Может быть, и качественно другой шаг, потому что это надолго. Потому что сделал, и это надолго. Не репутационно я как-то боюсь… Ну, налили тебе ребята за столом, но я не готов там язычком попробовать… Если уж пить сели за стол, ну так давай пить. Давай, вино в сторону, возьмем водки или виски и закусим. Поэтому точно так же я и к режиссуре отношусь. Если я войду, то потеряет меня коллектив на год точно. И это железно. Я не могу прийти и посмотреть как на многие вещи, уже набив руку. Посмотреть и сказать: «Это не так. Надо вот так. А ну сделай. Сделали. Всё. Супер. Я свою работу сделал. Пацаны, передавайте привет». Тут не выйдет — у меня нет этой практики.
Вы дали второе дыхание старым советским фильмам. Планируете ли Вы в дальнейшем модернизировать советскую классику?Владимир Зеленский. Честно говоря, не знаю, дали ли мы им второе дыхание. Там было задание не дать второе дыхание. Там стояла задача, чтоб оно дышать не перестало, не перекрыть воздух. Оно дышит и без нас это хорошее кино. Вопрос в том, что это было предложение к нам, не наша инициатива, это было предложение к нам. «Служебный роман»… Я был очень рад, что мы его осуществили. Получив некое подобие сценария, сели и в цейтноте за какой-то быстрый промежуток времени всё переписали с ног на голову, и это состоялось. Потому что если бы мы взялись за то, что нам было предложено, то это бы не состоялось. Я считаю, это был бы большой провал, поэтому мы спасли многих товарищей в этом проекте. Что касается старого хорошего кино, то это просто хороший тренд во всем мире, когда уходят поколения, а наши с вами детьми… Реально надо давать себе отчет — при всей любви к «Иронии судьбы», к уважению страшному Гайдая и просто поклонению перед талантом Рязанова — надо просто понять, что люди сегодняшнего поколения, они просто смотрят другое кино, все другое. Они же не берут вот этот телефон, хоть он и стильный, и гораздо стильнее айфона. Они же не берут вот этот телефон красный с барабаном, хоть он и одуренный. Извините, но он 15 кг, и мне тяжело с ним ходить. И это гениально. И не надо говорить, что радио придумал Попов. Не готов сейчас слушать радио, которое придумал товарищ Попов. У меня есть большой выбор. Точно такое же отношение и здесь. Если мы хотим дать жить тем или иным историям, которые были когда-то сделаны, и если нам выпадает шанс, то надо им пользоваться и воплощать это качественно. Так что будем ли мы это производить или нет… Я вам скажу, что если будут к нам поступать такие предложения от правообладателей — надо же понимать, что кто-то имеет права на те или иные пьесы — если нам будут предлагать, то выборочно мы всё же будем соглашаться. Хотя, вот нам предложили «Спортлото-82» россияне сделать, но это не та история, которая меня цепляет.
