Немного истории. 14 июня 1905 года на черноморском броненосце «Князь Потёмкин-Таврический» вспыхнуло восстание, причиной которому послужил… борщ, в котором, по словам матросов, находилось испорченное мясо. Взбунтовавшиеся матросы, вооружившись винтовками, убили шесть офицеров, остальные члены командного состава были арестованы. Прибытие «Потемкина» в одесский порт вызвало массовые народные волнения, которыми немедленно воспользовались преступники. Порядок удалось восстановить лишь ценой жестких мер, в результате которых погибли сотни жителей города. Уже 16 июня, высадив в порту арестованных офицеров, команда «Потемкина» отправилась в море, а 19 июня броненосец взял курс на румынский порт Констанцу. Лишь только в июле в Констанцу прибыла севастопольская эскадра, спустившая с «Потемкина» румынский флаг и поднявшая над броненосцем Андреевский стяг. Вернувшиеся в Россию матросы были преданы военно-морскому суду. В далеком 1925 году к славному юбилею русской революции 1905 года режиссер Сергей Эйзенштейн снял ленту «Броненосец „Потемкин“», признанную одним из лучших фильмов в вековой истории кинематографа.
Не буду кривить душой, восторгаясь фильмом и закатывая глаза. Мне, современному зрителю, избалованному визуальными эффектами, смотреть немое черно-белое кино было очень необычно, так же, как и оценивать актерскую игру. Из всей актерской группы могу выделить лишь главного героя — мужественного матроса Вакуленчука (Александр Антонов). Вакуленчук показан истинным героем, смелым и отважным лидером, своею непоколебимой волею ведущим за собой других мятежников. Но если матросы в кадре выглядят естественно, то гражданские лица, особенно женщины, смотрятся наигранно.
Нельзя закрывать глаза на тот факт, что работа Эйзенштейна является агиткой. В 20-е годы прошлого века молодая республика остро нуждалась в пропаганде нового времени. А лучшая пропаганда — историческое повествование, главное — правильно расставить акценты. И вот герой готов: матрос Вакуленчук, которого, если взглянуть с другой стороны, можно назвать изменником и предателем. Но задача Эйзенштейну была ясна — показать несокрушимую мощь общей великой идеи. Главный герой, проснувшись от векового рабского сна, объединяет своих собратьев, заявляя: «Мы — братья, вперед, к свободе». Идеологическая составляющая фильма «Броненосец „Потемкин“» искусно выгравирована мастером.
Но при всей идеологии лента Эйзенштейна «Броненосец „Потемкин“» знаменита не этим. Прославился Сергей Михайлович своим новаторским видением кинопроизводства. Режиссер прекрасно понимал, что немое кино, обделенное отсутствием возможности высказаться, должно брать другим — эмоциями. Дальше — больше. Эйзенштейн смело снимал сразу с нескольких ракурсов, требуя от своих помощников снять как можно больше материала, который подвергался грамотному монтажу. Монтажных склеек в фильме великое множество. Одни эмоции в кадре сменяются другими, отчетливо показывая зрителю то, что творится в душе героев. Персонажи, новаторски показываемые зрителю, словно обретали свой голос, свою истинную природу.
Отсюда и вся парадоксальность ситуации. Новое, необычное, настоящее искусство, оказывается, рождалось в атмосфере повальной идеологизации. Работа Эйзенштейна, с одной стороны, продукт пошлой советской пропаганды, а с другой стороны, настоящее новаторство, новый вдох для кинематографа того времени. И что сыграло большую роль — искусство в истории или сама история в искусстве? Большой вопрос.
