Франшиза «Голодные игры» напоминает человека на утренней пробежке: в третьем фильме она замедляет темп, пока и вовсе не останавливается, чтобы отдышаться и подумать о жизни. Последнее действие надлежит совершить зрителю, который впервые за два года существования киносаги находит ее магистральную идею. И к счастью, она оказывается не милой банальностью вроде того, что любовь все победит и прочее.
Режиссер «Голодных игр» Френсис Лоуренс и другие создатели фильма стояли перед нелегкой задачей: как растянуть не богатую на действие часть книги «Сойка-пересмешница» на целый фильм. Потому событий в картине не так уж много, и они однообразны. Но в триквеле зрителя решили взять другим: обращением к социально-политическим темам и размышлениями на тему войны и роли личности в ней.
«Сойка-пересмешница. Часть 1» подхватывает концовку предыдущего фильма, не тратя время на лишние разъяснения. Китнисс оказывается в мятежном 13-м дистрикте, в верхушке которого находится бывший распорядитель Голодных игр Плутарх (Филип Сеймур Хоффман). Девушку знакомят с лидером восставших Альмой Койн (Джулианна Мур) и разъясняют, что от нее требуется: стать символом революции против диктатора Сноу — Сойкой-пересмешницей, в которую верит бесправный народ Панема. Китнисс и рада помочь, но ее больше тревожат личные интересы: как спасти возлюбленного из плена в Капитолии, столице Панема.
В предыдущей картине нам раскрыли во всей красе Капитолий — загнивающий от перенасыщения, повязший в фальшивых ценностях центр авторитарного государства. Так выглядит некогда могущественная империя на закате своего существования. Потому логично, что в новой картине зрителю представляют альтернативу Капитолию — 13-й дистрикт, колыбель и оплот восстания против угнетателей, который выглядит отнюдь не так идеально, как должен был бы (как альтернатива злу в любом уважающем себя голливудском блокбастере). Альма Койн вышибает клин клином. В ответ на пропаганду Капитолия (чему и служили сами Голодные игры) в 13-м дистрикте снимают свои агитки. Лидер восставших вещает так же пламенно, как и президент Сноу, только с более располагающей риторикой, и готова жертвовать жизнями ради идеи и правого дела.
В 13-м дистрикте царит далеко не демократия. Уклад жизни там можно назвать перманентным чрезвычайным положением. Даже для того, чтобы держать кота, приходится выбить привилегию. Если в Капитолии правил бал гламур (доходящий до абсурда), то мятежный дистрикт исповедует аскетизм. Контраст между двумя воюющими сторонами — властью и повстанцами — выписан в «Голодных играх» хорошо, при этом то, что обе стороны суть одно — не отрицается. Так эта киносага поднимается на уровень выше, чем все остальные молодежные кинофрашизы, подбирающие аудиторию, взращенную на «Сумерках».
Кроме власти, в «Сойке-пересмешнице» раскрывается еще одна серьезная тема: война и ее механика. Капитолий устраивает геноцид в дистриктах, при этом с экранов вещается «правда» про радикалов, решивших нарушить мир Панема. Повстанцы отвечают тем же, пуская в эфир сильнейший пропагандистский ролик, сделанный буквально на крови. Этот ролик поднимает народ на стихийные бунты, слабо организованные, в которых половина участвующих стабильно гибнет. Следить за этой сюжетной линией в «Голодных играх» по-настоящему страшно, учитывая еще и напрашивающиеся параллели с реальными политическими событиями в Украине за последний год.
Естественно, не были бы «Голодные игры» молодежной франшизой, если бы обошлись без мелодрамы. Любовный треугольник Китнисс — Пит — Гейл получает развитие и в этой части киносаги. Но как раз эти сцены наименее интересны, ибо предсказуемы и стандартны. Они как отдушина для тех, кому чуждо и скучно следить за тем, как «Голодные игры» разворачиваются в полноценную дистопию с детально проработанным миром. Опасения вызывает лишь то, что уклон в серьезное кино в «Голодных играх» на этом фильме и прекратится. Ведь осталась лишь одна серия, треть которой ожидаемо займет финальная битва добрых со злыми, еще треть — любовный конфликт и остальное время — развязка всех сюжетных линий.
