Рецензии пользователя Юлия Кузнецова, редакция oKino

Майдан неуловим для кинематографистов. Каждый новый фильм о Революции достоинства вносит не ясность, но сумятицу в понимание тех событий. Майдан открыт для толкований и спекуляций. Майдан – это форма, которую каждый может наполнить своим смыслом, потому мечта об исчерпывающем кино, показывающем «все, как оно было» - неосуществима. У каждого свой Майдан – об этом нелукаво говорили прессе создатели ленты «Все пылает», троица фотографов и документалистов Александр Течинский, Алексей Солодунов и Дмитрий Стойков.

Какой же Майдан получился в фильме «Все пылает»? Тот, который было бы неразумно показывать в Украине еще год назад, когда большинство страны поглядывало на киевские протесты с опаской. Который нельзя было бы пускать как no comment footage в эфире зарубежных новостных телеканалов. Местами «Все пылает» - идеальная картина для Lifenews, Russia Today и публицистики Киселева из параллельной реальности. Но камера не соврет – агрессия была такой же неотъемлемой частью Майдана, как и невиданная взаимопомощь и свободолюбие. Соврет разве что монтаж. Авторы фильма намеренно выстраивают историю Майдана из «горячих точек» – столкновений, вспышек ненависти, провалов самоорганизации. Это типичный подход телевизионных новостей – чем жестче, чем конфликтнее, тем лучше, анализ же второстепенен.

Течинский, Солодунов и Стойков лишают Майдан того привлекательного романтического образа, который хочется помнить. Песни, танцы, буйство народного юмора – миролюбивая карнавальная стадия, с которой начинались протесты, показана в беглой грубой нарезке, открывающей фильм. Уже на второй минуте картины «Все пылает» происходит первое насилие, чтобы комом наростать до финала и дойти до своего пика в печально известные три февральских дня. Это тот же карнавал, освобождающий подсознательное народа – но самую мрачную его часть. Такой карнавал может закончиться только похоронной процессией, приобретающей форму языческого ритуала. Майдан чествует своих жертв, но карусель насилия только запустилась, чему доказательством последовавшая спустя месяцы война. Это самый спорный кадр фильма «Все пылает» - веселые протестующие в балаклавах на аттракционе на Крещатике, подмонтированные в сцену публичных похорон Небесной сотни.

Майдановцы показаны в картине «Все пылает» не как креативная, но деструктивная сила. И к священному акту деструкции пытается приобщиться чуть ли не каждый на экране. Одни протестующие еле сдерживают других, своих вспыльчивых товарищей, а то и идут на прю с ними. «На твоем месте я бы повесился», - бросает кто-то старику, телом прикрывающему поваленного Ленина. Интершумом звучит обращение силовиков «Люди! Вы грубо нарушаете закон!». Разъяренный произволом власти Майдан жаждет выпустить пар. Кто-то громит машину, якобы принадлежащую «регионалу», кто-то бросает коктейль Молотова – и промахивается, задевая товарища или самого себя. Вообще, в фильме «Все пылает» хватает моментов, когда у майдановцев что-то не получается: от упомянутых провалов с коктейлями Молотова до невинной бытовой сцены с пролитым чаем. При просмотре важно не забыть, что любые изменения в стране, революционные или реформистские, сопровождаются удачными и неудачными пробами. Выражаясь высокопарно, это можно назвать неуверенными шагами украинцев к демократии – протест спотыкается, но учится на своих ошибках. «Меняем страну – извините за неудобства», - как гласит надпись на популярном майдановском постере.

И важно помнить, что Евромайдан – протест с горизонтальной структурой организации, потому сомнения, непонимание между участниками, ситуативная рассредоточенность естественны. А желающие при случае перебрать на себя роль лидера – нежеланные гости, чуждые майдановскому сообществу. Это политики, которых авторы «Все пылает» также запечатлели. Красноречивая сцена: «Сделай все красиво», - дает указания то ли «Беркуту», то ли майдановцам некий серый кардинал, следующий за Кличко по пятам. Будущие руководители страны выглядят в фильме растеряно и напугано, они ничто по сравнению с народом, чуть ли не впервые в жизни ощутившем свою силу и свободу. А бояться есть чего – люди, к которым применили насилие, могут дать адекватный ответ, даже если для этого придется стрелять. Но чем дольше идет фильм, тем больше насилие теряет смысл, доходя до той точки, когда все действительно пылает, как то обещает заглавие картины.

«Майдан» Лозницы был монументальным, но написанным свысока полотном Революции достоинства. «Последний аргумент» Маслобойщикова разложил по полочкам идейную почву Майдана: кто за что и зачем стоял. «Евромайдан. Черновой монтаж» романтизировал протест, «Черная тетрадь Майдана» гуманизировала. «Все пылает» можно считать ревизионистским взглядом, лишенным сантиментов и патриотического пафоса. Этим фильмом, как никаким другим, можно играть, тыча его в споры о безобидности или агрессивности Майдана как довод для обеих точек зрения.

Проблема с кино о Майдане остается. Показывать его панорамно – значит не разглядеть деталей. Показывать вблизи, из гущи событий – нельзя увидеть картину целиком. Самым точным, в таком случае, был бы фильм-инсталляция, где Майдан транслируется на полиэкране. И у нас еще уйдут десятилетия на то, чтобы осмыслить ту зиму.