В прокат вышла романтическая комедия «Ночь святого Валентина» совместного украинско-литовского производства — сборник нескольких городских романтических историй. Кинокритик АЛЕКСАНДР ГУСЕВ рассказывает о том, каким получился этот отечественный наследник «Реальной любви».
Картину, чей релиз планировался на упомянутый в её названии праздник, но в результате не поспел и к 8-му марта, окружала некоторая таинственность. В качестве её постановщика одно время фигурировал Карп Якин, сластолюбивый режиссёр из фильма Леонида Гайдая «Иван Васильевич меняет профессию». Только незадолго перед выходом ленты было объявлено, что её снял Владимир Лерт, известный как создатель фантасмагорического киноапокалипсиса «Отторжение» с Сергеем Бабкиным (вызвавшего у аудитории фактически единственного показа, проведённого в рамках конкурса «Молодости», чувства, соответствующие его названию).
При отсутствии внятной официальной информации весьма правдоподобным выглядело предположение, что «Ночь святого Валентина» является ремейком литовской картины «День святого Валентина» 2013-го года: под эгидой компаний-производителей последнего фильма, «Tauras Films» и «ACME Film», снята и работа Лерта, бросается в глаза и сходство рекламных плакатов, являющихся «творческим переосмыслением» постера «Реальной любви». Но, хотя определённые переклички между картинами действительно есть (к примеру, в обеих одним из главных героев выступает стеснительный гинеколог по имени Валентин), украинскую ленту вполне можно назвать оригинальным произведением.
Более того, для «Ночи святого Валентина» вообще нелегко подобрать кинематографическое соответствие, не говоря уже о том, чтобы как-то связать этот фильм с реальностью. Картина Лерта относится к числу тех украинских фильмов (ещё года три назад доминировавших в отечественном кинематографе), что существуют словно в вакууме, полностью оторванные как от злободневных социальных проблем, так и от вечных трудностей человеческих взаимоотношений. Действие трёх историй, составивших сюжет «Ночи», происходит вроде бы в современном Киеве, на знакомых зрителю улицах, однако предстающие на экране рестораны, бутики, общежития и милицейские участки относятся скорее к декоративному, стерильному, отфотошопленному до полной неузнаваемости пространству наружной рекламы. То же можно сказать и о персонажах: исполнителей ролей студентов, милиционеров или музыкантов, не считая нескольких удачных типажей, можно было бы поменять местами, в большинстве случаев даже не переодевая.
Достоверности лишены и сюжетные линии, и взаимоотношения героев. В качестве показательного примера можно привести вторую новеллу, в которой лидер группы «С.К.А.Й.» Олег Собчук исполняет роль себя самого, и это не только не придаёт происходящему убедительности, но, напротив, подчеркивает его нелепость. Согласно сюжету, Собчук пытается написать песню, заказанную ему Гаем Ричи. Очевидно, чтобы доходчивее изобразить муки творчества, авторы ленты заставляют музыканта ломать о динамики гитару и топтать барабан. В какой-то момент продюсер Собчука приставляет к нему некую девицу, которая, подслушав на улице их разговор, набрасывается на них с уверениями, что умеет петь (эпизод воспринимается как намёк на то, каким образом попадали в этот фильм исполнители). Никакого любовного напряжения между Собчуком и девицей не возникает, так что остаётся вообще неясным, какое отношение имеет эта новелла к заявленной тематике. Героиня нужна здесь лишь затем, чтобы оторопело выслушивать бессвязную ругань музыканта и в нужный момент подсказать ему, сочиняющему песню для британского фильма, как будет по-английски «зима».
«Ночь святого Валентина» названа в рекламных проспектах «фильмом-импровизацией», словно в качестве призыва не судить её строго. Драматургия картины, в которой невыразительность соседствует с бессвязностью, действительно оставляет впечатление наброска-экспромта, но, к сожалению, в происходящем совершенно отсутствует присущая импровизации лёгкость, непосредственность реакций. Большинство исполнителей напоминают участников школьного спектакля, запуганных суровым руководителем кружка художественной самодеятельности- с таким напряжённым и при этом растерянным видом следят они за партнёром, ожидая своей очереди подать реплику.
Та же тяжеловесная статичность, столь гибельная для комедии, отличает и повествование в целом. Кажется, что бессодержательные сцены с персонажами, застывающими в тоскливом молчании, были нужны авторам исключительно для того, чтобы увеличить хронометраж, растянуть его до подходящих для кинотеатрального сеанса восьмидесяти минут. Но и сценарий, насколько о нём позволяет судить экранное воплощение, воспринимается как небрежный эскиз, не предназначенный для создания полнометражной картины, и фильм в целом со своим размытым, безжизненным фоном, отсутствием сколько-нибудь выразительных деталей, а в большинстве сцен и вообще какой бы то ни было активности за пределами сосредоточенного обмена репликами между парочкой персонажей, кажется куда более подходящим для просмотра на айфоне, чем на широком экране.
