Что ожидать от премьеры фильма «Голодные игры: Сойка-пересмешница. Часть 1»

Больше, чем молодежная франшиза. «Голодным играм» в какой-то степени не повезло. Этот киносериал появилась уже после «Сумерек» и до сих пор не может избавиться от ярлыка девчачьего блокбастера, куда входят «Дивергент», «Орудия смерти» и любая попкорновая дрянь, которую планируют боссы студии Lionsgate — поставщика всех перечисленных фильмов. Но «Голодные игры» отличились более авторитетным актерским составом и повышенными амбициями: здесь, к счастью, нет сверхъестественной чепухи вроде вампиров/зомби/духов, а есть антиутопия с хорошо продуманным миром и затрагиваются темы власти, личного — общественного, непротивления злу и т. д.

Неожиданная серьезность. В первых «Голодных играх» основной темой было просто выживание в условиях тоталитарного государства, вторых — манипуляция обществом с помощью индустрии развлечений. Третья часть посвящена даже не восстанию, но войне и манипуляции обществом через военную пропаганду. И это удивительно. Ведь «Голодные игры: И вспыхнет пламя» был легкомысленным фильмом. В нем высмеивали мир реалити-шоу, но ирония так умело пряталась за сюжетной мишурой, что в итоге вторую часть восприняли как фильм, где Китнисс по-бабски ноет по любому поводу, дерзкая девица раздевается в лифте, а всех спасает парень с накрашенными губами. Потому от «Сойки-пересмешницы» многого не ждали. Но этот фильм резко порывает с форматом эмтивишных шоу, окуная зрителя в суровую гиперреальность военного времени. Время ронять слезы. И не от того, что Китнисс и Пита разлучили.

Меньше соплей. «Голодные игры» не имели бы и половины своей аудитории, если бы не любовная тема — обычно в таких франшизах раскрытая вульгарно, на уровне средней школы. И добрая часть аудитории до сих пор смотрит «Голодные игры» только ради того, чтобы узнать, с кем останется Китнисс — слабаком Питом или мужественным Гейлом, хотя, черт возьми, это же можно прочесть в Википедии в описании сюжета книг Сьюзен Коллинз. В «Сойке-пересмешнице», конечно, же без мелодрамы не обошлось, но она, к счастью, выдается зрителю кратко, порциями, без слащавости. Любовь в фильме как бы есть, но она подается на другом уровне — как необходимость выбирать между личным счастьем и долгом: спасти одного дорогого человека или сотни тысяч соотечественников.

«Революция — это огонь, который надо поддерживать». Если мелодрама в «Сойке-пересмешнице» отступает, то основное внимание получает тема протеста. И механика массового протеста показана в фильме детально и без идеализации. Восставший 13-й дистрикт снимает пропагандистские ролики, которые в изначальном виде мало чем отличаются от набившего оскомину агитпропа тех, против кого он борется. Самый эффективный месседж массам получается, только когда в кадре есть смерть, слезы и разрушения — что хладнокровно, если не сказать, равнодушно, фиксирует съемочная команда 13-го дистрикта. Те, кто борется, ничуть не честнее в своих методах, чем диктаторский режим. Здесь есть место и песням революции и революционному фольклору — неотъемлемым во время любых социально-политических изменений. Поверившие в Сойку-пересмешницу жители Панема осознанно жертвуют собой ради идеи. От того, как создатели «Голодных игр» оживили с помощью подобных моментов выдуманный мир Панема, становится не по себе, тем более, что у нашего зрителя эти сцены вызовут вполне определенные ассоциации…

До боли знакомо. Невозможно не вспоминать Майдан и войну на Донбассе во время просмотра «Сойки-пересмешницы». Организованное восстание против жестокого режима, разбомбленный шахтерский дистрикт — малая родина главной героини, раненые, пережидание бомбежки в укрытиях, информационная война… «Новый Панем родился, но нам надо еще добыть его» — как же эти слова руководителей 13-го дистрикта напоминают постреволюционную политическую риторику в Украине.

Отсылка к античности. В «Голодных играх» немало персонажей носит имена, как у героев и исторических деятелей Древней Греции и Рима. Иногда, правда, кажется, будто писательница Сьюзен Коллинз раздала героям имена просто из соображений благозвучности. Из новичков «Сойки-пересмешницы» — Крессида в исполнении Натали Дормер и ее подручные Кастор и Полидевк. Все три — тезки героев мифов о троянской войне. Крессида была захвачена в плен греками и стала любовницей греческого царя. Кастор и Полидевк — братья-близнецы, которые ходили в поход аргонавтов, похищали женщин, вызволяли других женщин из плена и прославились многими другими подвигами. А вот отражено ли что-то из жизни античных геров в сюжете «Сойки-Пересмешницы» — вопрос.

Незаметная Мэрилин Монро. В «Сойке-пересмешнице» многие второстепенные персонажи, ярко представленные во второй части, ушли в тень и оставили шутки в стороне. Например, Финник, герой Сэма Клафлина — метросексуальный улыбчивый участник юбилейных «Голодных игр». Сам актер своего персонажа сравнивает с Мэрилин Монро, в образе которой он черпал вдохновение: и Финник, и Мэрилин показывают на публике свою мнимую личность, а ранимость и слабость проявляют, оставаясь наедине. Таким образом в «Сойке-пересмешнице» и развивается персонаж Клафлина. Да и другие весельчаки вроде Эффи приобретают некую трагичность.

Лютик. Своенравный рыжий кот по кличке Лютик, принадлежащий сестре Китнисс, получит в третьем фильме гораздо больше внимания, чем в предыдущих частях «Голодных игр». Более того, именно благодаря Лютику в картине будет один смешной момент и один ну очень драматичный.

Все идет по плану. Вряд ли «Сойку-пересмешницу» оценят те, кто не смотрел предыдущие два фильма. Сама по себе картина будто висит в воздухе; на то, чтобы напомнить зрителю сюжет предыдущих частей, времени не отводится. Но как логичное развитие истории «Сойка-пересмешница. Часть 1» срабатывает превосходно. Кажется, что именно эта часть несет основной идейный посыл всех «Голодных игр», ради чего на второй план уходят экшен и мелодрама. Есть подозрение, что с завершением франшизы, все четыре серии «Голодных игр» можно будет смотреть как единый фильм, с грамотной драматической структурой. А такое для киносериалов-однодневок, где продуманность и связность истории — последнее дело, для Голливуда большая редкость.

Безжалостный клиффхэнгер (опять!). Драматургия «Голодных игр» построена как в телесериалах: сезон должен оборваться на таком сильном моменте (клиффхэнгере), что зритель будет изнемогать от желания увидеть продолжение. То же случилось и с первой частью «Сойки-пересмешницы». Весь фильм томит ожиданием одного момента, а когда тот настает — титры и песня юной поп-звезды Лорд беспощадно обрывают на полудействии. Итак, до второй «Сойки-пересмешницы» остался еще целый год.