Стоит ли смотреть: «Оно» (2017)

Примерная и прилежная адаптация знаменитого произведения Стивена Кинга, раз и навсегда опорочившего профессию клоуна.

Раз в двадцать семь лет демоническая сущность в образе клоуна Пеннивайза терроризирует американский город Дерри — раз в двадцать семь лет кинематографисты обращаются к тысячестраничному роману Кинга «Оно». Снятый для канала ABC мини-сериал 1990 года наводил страх на одно поколение зрителей, теперь пришел черед миллениалов смотреть на фантастические и реальные ужасы взросления. С первыми все очевидно — Пеннивайз является школьникам в образах, индивидуально пугающих каждого. Вторые, ужасы реальные, кажутся еще более жуткими: педофилы, родители-невротики, травля со стороны других подростков, возрастная депрессия и равнодушие окружающих ко всему этому. Оба вида кошмаров в фильме «Оно» 2017 года раскручиваются на полную катушку. Передохнуть между хоррор-эпизодами некогда, а единственно верным вариантом спасения такой дыры, как Дерри, кажется только сбрасывание на город атомной бомбы. В таких условиях (читай: при таком темпе фильма, заданном его авторами) семеро затравленных подростков выглядят супергероями или персонажами видеоигр — уж слишком быстро они психологически отходят от каждой катастрофы, случающейся с ними.

Но формально все верно: Кинг — мастер исследования темных сторон человека и общества, и уменьшать этот аспект в угоду одной лишь фантастике было бы неуважением к материалу. На экране, правда, можно легко переборщить с чернухой, и чтобы этого не случилось, режиссер-аргентинец Андрес Мускетти (который сейчас подписывает свое имя в титрах на американский манер — Энди) использует насыщенные цвета, будто это просто хоррор-версия «Вилли Вонки». «Вилли Вонка», но с оторванными конечностями, снятыми крупно. Несмотря на то что фильм открывается сценой с шок-моментом, первые настоящие «мурашки» пробегут по коже зрителя лишь где-то через полчаса, на сцене в библиотеке. Вообще же Мускетти беспокоится о том, чтобы его постановку хвалили за высокий художественный уровень: то подмонтирует настроенческие детали вроде рисунка на запотевшем стекле или оживит картину Модильяни, то скосит ракурс, как в ужастиках 40-х.

Но, по большому счету, свою задачу (быть хоррором) фильм «Оно» выполняет, когда Мускетти не экспериментирует, а использует старые добрые приемы жанра: jump scare (внезапные появления чего-то страшного в кадре под неожиданные громкие звуки), съемки в темных помещения и изображения самого демонического существа в разных обличьях. Что-что, а концепт-арт последних удался на славу. Благодаря CGI клоуну Пеннивайзу сделали расплывающийся глаз и еще парочку внешних деформаций, которые только подкрепляют зловещую мимику актера Билла Скарсгарда.

«Оно» изначально снималось как первая часть дилогии: в романе Кинга клоун появляется в жизнях героев в подростковом и потом во взрослом возрасте, та же хронология соблюдена в телефильме 1990 года. В новой экранизации два часа отведены на беспокойные летние каникулы группы подростков лет 14 (в книге ребятам всего 11), и действие начинается не в конце 1950-х, а в 1988 году. Последнее также сделано для того, чтобы сиквел с уже взрослым «Клубом неудачников», как себя называют герои, происходил в наши дни. А жаль: была бы лента «Оно» сама по себе, то открылось бы непаханое поле для исследования трудностей быть подростком в наше время, со всеми гаджетами, интернет-сервисами и порожденными ими дополнительными страхами. А так, Мускетти проехался по ностальгическому воссозданию на экране периода конца 80-х, но с подслушанными у современников шутками про мамок.

Стивен Кинг вовсю нахваливает новую экранизацию (первую он тоже не ругал), хотя, по иронии, лучшими фильмами по его книгам являются именно те, авторы которых пренебрежительно отступают от первоисточника. В «Оно» 2017 года кинематографисты не дай Бог не лезут в концепцию оригинала, но все равно сглаживают типичные для писателя патологии. Потому мы, к счастью, не видим ни причины психологических травм рыжеволосой Беверли, ни прописанную в книге сцену группового секса между несовершеннолетними. Зато подросткового насилия и искалеченных детей в ленте достаточно — ровно столько, чтобы собрать кассу больше 100 миллионов долларов на прикормленном жестокостью на экране массовом зрителе.