В Украине продолжается
После просмотра ленты «Я, Дэниэл Блэйк» становится понятно, почему ему отдали главный приз Каннского кинофеста. Такое решение жюри во главе с создателем «Безумного Макса» Джорджем Миллером вызвало нарекание среди критиков и прессы, чьим фаворитом была сдержанная и тонкая немецкая драмеди «Тони Эрдманн». А Миллер с товарищами предпочли кино действия, которое бьет, не промахиваясь, как по зрителю, так и по несовершенству британской
Лоуч верит в солидарность рабочего класса и показывает, как это работает на бытовом уровне. Дэниэл Блэйк, который больше не может работать
Блэйк, Кэти и подобные им — неудобные граждане для развитой западноевропейской страны, которые портят статистику, отводят от курса пресловутого «sustainability», устойчивого развития, требуют исключений из четких алгоритмов обслуживания населения и выявляют фальшь в подбадривании рабочего класса иллюзией социального лифта. Бюрократия, где бы она не была — в бывшем совке или Евросоюзе («Я, Дэниэл Блэйк» был снят еще до голосования за «брекзит») — бесчеловечна по определению. И Кен Лоуч делает антигероем именно бюрократию, которая масштабом не меньшая угроза, чем разбушевавшаяся стихия в
Для нашего зрителя будет любопытно посмотреть изнанку видимого благополучия стран первого мира. Простой украинец сталкивается со всеми теми же проблемами, что и британец Блэйк (нехватка денег, бюрократические преграды, безработица), с той лишь разницей, что в госучреждении вместо безэмоционального отказа первому просто нахамят. Но «Я, Дэниэл Блэйк» — это как раз пример для украинских кинематографистов, как можно снять остросоциальное кино, не прибегая к «чернухе» и искусственной драматизации. Картина Лоуча предсказуема и наполовину состоит из общения главного героя с официальными инстанциями и рутины, на которую другие кинематографисты и не помыслят навести камеру. Но в этом и заключается мастерство режиссера, наново рассерженного возвращением консерваторов к власти: из скучной, на первый взгляд, реальности он извлекает настоящую драму и прошибает зрителя на слезу одним только действием — без трогательной музыки, без давящего на эмоции монтажа. Эта простота и кинематографическое прямодушие, не простительный для левых интеллектуалов антиинтеллектуализм, возможно, и отвернули от картины каннских критиков, не усмотревших родство «Дэниэла Блэйка», например, с «Похитителями велосипедов», долгое время неочевидным шедевром. Лоуча, конечно, можно упрекнуть в социалистической пропаганде, в назидательности, которые уже просто выпирают в финальном монологе. Но если и использовать кино в